Я из Хабаровска, оттуда пытался поступить в Московский физико-технический институт, но не прошел по конкурсу. Про Томск я ничего не знал, в справочнике по вузам увидел, что в ТГУ целых шесть физмат факультетов, и решил, что такой вуз мне подходит. Поступил в 1981 году на физфак в ТГУ и нисколько не жалею.

Успеть за 24 часа

Я делал очень многое в вузе. Легко было учиться, тройки были только по истории КПСС, политэкономии социализма, историческому материализму и тому подобным предметам, а в основном четверки и пятерки. Параллельно руководил студенческим театром миниатюр «Софит», играл там, занимался легкоатлетическим десятиборьем. Подрабатывал с 1-го курса, на третьем уже устроился на полставки. Конечно, шумных застолий и дискотек в общаге не пропускал. И еще на 3-м курсе началась длительная любовь, перешедшая в быструю женитьбу. И как это я успевал – не знаю.

Я довольно хорошо посещал занятия, но никогда не писал лекции — слушал лектора и старался понять суть проблемы. Когда понимаешь — перед экзаменом книжки полистал и все уже знаешь. Некоторые преподаватели любили, когда студент не выучил наизусть, а разбирается в предмете, понимает, о чем говорит. На ряде дисциплин  разрешалось во время экзамена пользоваться любой литературой.

Преподаватели были разные, очень хорошие. Валерий Ефимович Егорушкин, Станислав Дмитриевич Творогов, Геннадий Андреевич Месяц, Всеволод Михайлович Багров — сильные ученые, было понятно, как глубоко разбираются в предмете, умнейшие люди на факультете. Прекрасные люди и хорошие преподаватели: милейшая Гриняева Ирина Анатольевна, Сан Саныч Вааль, моя кураторша на 3-5-м курсе — Нина Александровна Бокова.  Когда собирались на 20 лет выпуска, они с нами ездили на базу отдыха, и через 20 лет не потеряли связи с ними.

Со стометровки – к театральной вешалке

Учебу я совмещал с работой и другими активностями. Папа — геолог, я с ним в детстве ездил в экспедицию. Со 2-го класса каждое лето он меня забирал, а после восьмого уже полноценно работал там и получал зарплату.  Уже в вузе я подрабатывал ночным сторожем, разгружал вагоны, а с 3-го курса на полставки устроился в Институт оптики и атмосферы имени В. Е. Зуева СО РАН. Кстати, туда и ушел после окончания вуза на полную ставку. 

Параллельно шел спорт. В конце школы начал бегать, в университете продолжил, на средних дистанциях стабильно занимал 3-5-е места в вузе. Пошел на легкоатлетическое десятиборье: первые три года — это была «обязаловка» вместо физкультуры, на третьем курсе тренировались уже каждый день. Все тогда попробовал: прыгал в длину, высоту, с шестом, метал копье, диск.

Также я состоял в двух театрах — создал студенческий театр миниатюр «Софит», поставили бессмертную драму «Экипаж». Трое из нашего театра ходили в студию пантомимы к Саше Постникову, и один — в театр Дома ученых к Олегу Афанасьеву. Как актер драмтеатра, Саша нас таскал на премьеры, предпоказы, мы были в театре своими людьми. Студенческий театр эстрадных  миниатюр «Софит». Бессмертная драма «Экипаж». Слева направо — автор пьесы — Игорь Куртуков, ныне вице-президент банка «Чейз»; далее Коля Чайка — ныне актер БДТ имени Качалова в Казани; Стас Кондратов — ученый-физик; Андрей Поздняков; Евгений Маликов — автор замечательных книг «Я — враг балета» и «Песни кастратов».

Кстати, талантливым и способным был весь наш курс. Из тех, кто поступил, дипломы получили только 36 человек. И до сих пор дружим, раньше регулярно съезжались в Томск, встречались. С нашего курса пять человек стали докторами наук по физике, один из них — член-корреспондент РАН. Также среди моих однокашников пять руководителей бизнеса, профессиональный актер и два профессиональных литератора.

Запустить выборы народного декана и чуть не вылететь из вуза

Я был ужасно хулиганистым студентом. Мы выпивали, дрались, но не были преступниками с точки зрения закона. А вот с точки зрения существующего тогда порядка…

На третьем курсе устроили выборы народного декана, с тех пор их начали проводить регулярно. А выборов как таковых в СССР тогда не было. Мы создали четыре партии. Кандидаты, включая меня, стали писать предвыборные плакаты, программы, вывешивать возле деканата. Демонстрировали то, как должны выглядеть нормальные выборы. Нам запретили использовать слово «генеральный секретарь»: он в стране один. Потом запретили слово «партия», «президент», даже коричневый цвет, потому что он «фашистский». Мы взбунтовались тогда: как назывались, так и будем, как выбирали президента — так и будем.

В конце 60-х у всей молодежи мира резко снесло крышу. Во Франции заняли Сорбонну и вывесили плакаты «Маркс, Мао, Маркузе» и удерживали квартал несколько месяцев. В Китае сказали, что старые коммунисты и гадкая интеллигенция продались мировому капиталу, так что нужна культурная революция. При поддержке Мао молодежь организовала движение хунвейбинов, а после так разошлась, что пришлось их подавлять с помощью армии. Основной движущей силой были студенты, а первыми их жертвами стали преподаватели. Одной из основных форм общения (соцсетей и Интернета тогда еще не изобрели) были  листовки  дацзыбао. Описываемые события моего третьего курса — 1983-й, всего 13 лет прошло, и для старших преподавателей слово «дацзыбао» было не пустым звуком. Когда мы решили спародировать дацзыбао и расклеили листовки по университету, это имело немалый успех среди преподавателей. Были, конечно, те, кто понимал толк в подобной шутке. Но были и партийные идиоты, испугавшиеся опасной затеи. Даже на собрание партбюро меня с другом вызывали, но мы все равно не успокоились.

И снова – на грани отчисления

Еще хотели выгнать на пятом курсе. Когда нас водили маршировать и кричать лозунг «Ветеранам войны и труда – слава, слава, слава!», неизменно кто-нибудь из присутствующих студентов добавлял «Попов». У нас учился Слава Попов, это вызывало жуткий смех. Конечно, и страшное огорчение у господ-офицеров. За выход из строя во время подготовки к демонстрации одного из моих друзей, Колю Чайку, отчислили с военной кафедры и вышибли из университета. А мне и Игорю Куртукову ставили систематически двойки по военному экзамену.

У нас была военная дисциплина, запуск ракеты, где нужно было заниматься топопривязкой. Смотришь в теодолит, определяешь расстояние, угол до места, где стоит напарник с рейкой, с теодолитом бежишь туда, он перебегает на новое место — и так можно от известной координаты до места пуска протянуть теодолитный ход и рассчитать координаты места пуска (сейчас это делает GPS). Я с детства с отцом ходил в экспедиции и хорошо знаю, что такое теодолит, рейка, с теодолитом и в сапогах бегал быстрее всех. А Игорь умел в уме вычислять углы, посчитать теодолитный ход. Мало того что первые прибегали на топографических соревнованиях, так у нас был еще и готовый результат. И вот нам ставили три раза двойки.

На четвертый раз моя кураторша Нина Александровна Бокова и академик Месяц спасли: вписали нас в план распределения, а план в СССР — великое слово, вписанных в план выгнать из университета было невозможно. Тогда господа военные на четвертый раз поставили тройки, но написали на обоих отрицательные характеристики на присвоение звания («находясь на военных сборах умышленно портил военные приборы» — полнейшая ложь, я приборы люблю и понимаю в десять раз лучше, чем все офицеры вместе взятые. Флагшток согнули под прямым углом, это да, было дело). Такого даже не помнили университетские старожилы. Отучились на военной кафедре, приняли присягу, сдали военный экзамен и не получили звания и военного билета, остались призывниками.

Уйти в айти

Бизнес-шевелениями я начал заниматься, как только это стало возможно — в 1988 году. Еще в университете я очень полюбил программирование. В институте понял, что программирование мне интереснее физики — днем на работе за столом засыпаю над книгой по физике, а дома по ночам читаю книжки по программированию. Решил менять род деятельности. К 91-му году ушел окончательно из института оптики в бизнес.  Сначала был руководителем проектов в чужих компаниях, с 95-го года начал свой: возродил компанию «Элекард», умершую за год до этого.

Мы вели отсчет — с 1992-го по 2014 год через «Элекард» прошло 340 дипломников под моим руководством или кураторством подчиненных. Из этих ребят около 150 человек поработали в «Элекарде». Они сейчас по всему миру — США, Таиланд, Япония, Бразилия: работают в Facebook, Intel, Microsoft,  Skype и многих других известных компаниях.

Читать, быть ответственным, разбираться в деньгах

Мне больше нравятся программисты, пришедшие из математики или физики, у большинства чистых айтишников нет целостной картины мира, не понимают, как все устроено внутри.

Я много работаю с Западом, так что вижу, как их система образования отличается от нашей. Американский выпускник более ответственный: сам выбирает курсы, которые слушает, гораздо больше понимает в деньгах, бизнесе, в экономике. Наши же молодые стартаперы изумляют наивностью. В СССР вместо экономики в университетах преподавалась политэкономия социализма. По сути, это осталось и сейчас: те же самые преподаватели истмата читают какую-нибудь чушь типа истории научных инноваций.

Другая сторона: у выпускников российского вуза, того же ТГУ, — более-менее стандартный уровень знаний. Выпускник, например, Стэнфорда, может быть специалистом в физике, биофизике и биохимии. При этом никакой художественной литературы не читать и путать Австрию и Австралию. Другой выпускник того же факультета будет специалистом по географии, истории и физике, причем собственно в физике его знания могут оказаться весьма посредственными. В России более единообразная программа. У нас выпускник вуза, который путает Австрию и Австралию, — умственно неполноценный.

Есть универсальный совет: больше читать по любой теме. Чтение очень полезно. Это в любом случае рефлексия, обдумывание прочитанного. Хороший навык чтения художественной литературы дает возможность потом быстро читать специальную литературу. Я везде сейчас встречаю людей без навыка чтения. Они хорошо смотрят в экран, хотя там чаще показывают схематично, как что-то сделать. А знания, как устроены процессоры на уровне логических операторов, как вообще устроен IT-мир, написаны в книгах.

У меня несколько тысяч любимых книг, их трудно перечислить. Сейчас читаю «Долгую помолвку» Себастьяна Жапризо, страстно люблю Пелевина, Достоевского, Фолкнера, Стругацких, Кортасара.

Когда нынешние студенты мне говорят: «Мы не успеваем, нет времени на личную жизнь», я всегда рассказываю, как у меня проходила моя студенческая жизнь: третий курс — играю в двух театрах, работаю на полставки, восемь тренировок в неделю, учусь на 4 и 5, самостоятельно изучаю программирование, читаю по три-четыре книги в неделю. Честно говоря, сейчас даже и сам не понимаю, как все успевал. В пятьдесят семь времени не хватает вообще ни на что, зато могу лучше планировать. В мои 20 лет полгода казались далеким будущим, а нынешний горизонт планирования отодвинулся на 10-15 лет.