Я родился в Томске, но, поскольку родители на тот момент были студентами, они отправили меня к бабушке с дедушкой. Мое детство прошло в деревнях – вначале в Нарыме, а потом в Молчанове. Бабушка была учительницей в местной деревенской школе, а дедушка – одним из «двадцатипятитысячников», которых партия отправила «поднимать Сибирь» после революции. Он регулярно приносил домой осетров с рыбалки, поэтому с детства я не люблю черную икру. Она всегда стояла в большом железном тазе на нашем обеденном столе.

В школьные годы я перепробовал многое, но потом в определенный момент понял, что заниматься математикой – это мое. В этой области ты ни от кого не зависишь, не нужно ни под кого подстраиваться в своих действиях. Природа не подвластна никому, а значит, изучая ее, не нужно ссылаться на начальника. В юности моими кумирами были Альберт Энштейн и Пол Дирак. Они доказали миру, что понять Вселенную можно с карандашом в руке, если рассуждать логически и иметь соответствующее образование в физике и математике.

В детстве и юности я был уверен, что проживу в Томске всю жизнь, ведь Томск – замечательный академический город. Здесь есть возможность заниматься физикой и математикой, здесь у меня есть друзья и знакомые. В старших классах я был победителем всесоюзной олимпиады, и этот факт давал мне шанс поступить в Московский государственный университет. Но я им не воспользовался. Все удивлялись: ничего лучше МГУ для старта в карьере ученого нельзя было придумать. Москва была в то время, без преувеличения, мировым центром физической и математической науки. Но я хотел остаться в Томске.

Тем не менее к третьему курсу профессора ТГУ все же отправили часть нашей группы, где было около 20 человек, в Москву. В столице я неожиданно для себя обнаружил, что здесь я далеко не «первый парень на деревне», и принялся усердно работать. Меня взяли в аспирантуру физического института АН СССР. Там мне помогли усвоить одну вещь: глупых вопросов не бывает. Вот почему сейчас у меня на лекциях никто не спит.

В то время заграницы для советских людей не существовало. Проще было стать космонавтом и улететь на Луну, чем поехать учиться за пределы Союза. Помню, каким шоком для меня стала международная конференция в Москве. Я вдруг осознал, что, оказывается, Москва – еще далеко не весь мир. Тогда я поставил себе цель поехать учиться за границу.

Для начала в 1987 году я решил поехать на конференцию по теоретической физике в Италию. На руках у меня тогда было персональное приглашение от директора Международного центра теоретической физики и лауреата Нобелевской премии Абдуса Салама. Все смеялись над моей наивностью, но я все же собрал необходимые документы в десяти экземплярах и пришел за рекомендацией в районный комитет КПСС. Секретарша, не поднимая головы, задала всего один вопрос: был ли я раньше в капиталистических странах. Нет? Ну, значит, и не сможете туда поехать. В итоге вопрос все же решил директор нашего института: позвонил куда следует, и меня выпустили.

Так началась моя командировка длиной в 30 лет. Я работал и преподавал в университете Мэриленда в США, в Ганноверском и университете Кайзерслаутерн в Германии. На данный момент основное место моей исследовательской деятельности – Tokyo Metropolitan University. В Токио я ещё являюсь сотрудником научно-исследовательского Института физики и математики Вселенной. Он объединяет математиков, физиков-теоретиков и физиков-экспериментаторов. Я не мечтал попасть за границу во что бы то ни стало. Самым важным для меня была возможность полностью отдать себя любимому делу.

Я живу в Японии уже 17 лет. Когда я это рассказываю, европейские и американские коллеги смотрят на меня сочувственно. И я их понимаю: японская культура фундаментально отличается от европейской. Обычно я говорю, что здесь трудно только первые пять лет, а потом привыкаешь. Но, с другой стороны, быть иностранцем в стране Восходящего солнца хорошо. Он имеет право на ошибку в отличие от коренных жителей. Когда меня взяли на работу, меня не предупредили, что через год мой руководитель уйдет в отпуск и оставит лабораторию на мое попечение. На мои возражения он сказал: «Делай, что считаешь нужным, учись в процессе. Будет сопротивление, но ты же не японец, тебя простят».

Я считаю, в чужой стране преуспеть намного труднее, чем в своей. За рубежом требуется в первую очередь высокий профессионализм. В России это не главное.

В Японии меня поразило и поражает до сих пор, что для них самым трагичным будет потеря лица. Когда я провоцирую японских студентов сделать что-то, в чем они не уверены, – это значит, что они рискуют потерять лицо. Поэтому им так тяжело дается английский язык: чтобы учить его, нужно делать множество ошибок. Пожалуй, еще им не хватает радости в жизни. С другой стороны, мне нравится в японцах отношение к работе, глубокая культура и прекрасная инфраструктура. Для них постоянные переработки и даже ночевки на рабочем месте – норма.

Кроме того, в Японии статус любого учителя и учёного очень высок. Тебя называют «сенсей», уступают место в общественном транспорте, пропускают вперед в очереди. В университете очень высок авторитет старших. Если ты говоришь, допустим, использовать методику А, ни у кого из студентов не повернется язык сказать, что методика Б могла бы подойти лучше. Они об этом даже не будут задумываться, потому что принятие решений не входит в их обязанности.

Еще в японском университете очень интересная структура. В ней три ступени управления против традиционных двух: к преподавательскому составу и ректорату добавляются еще так называемые комитеты.

Преподаватели помимо исследований и занятий должны участвовать в жизни департаментов, например, следить за этикой, проводить открытые научно-популярные лекции для широкой аудитории. Это напрямую влияет на зарплату и перспективу продления контракта. В конечном итоге создается эффект, которого нет ни в европейских, ни в американских, ни в российских вузах: университет становится домом. После занятий педагоги не уходят, а трудятся дальше для его развития. Мы принимаем участие в принятии всех важных решений.

Японцам более комфортно работать с японцами (пожалуй, ещё с немцами). Кстати, ТГУ – единственный российский вуз, с которым токийский университет имеет совместные проекты.

Что интересно, я гораздо больше понял о России, находясь вне ее. В Томске я сейчас бываю довольно часто, несколько раз в год. И я понимаю, что у города все же есть шанс стать одним из центров мировой науки.

В Томске очень высокая концентрация студентов, людей с высшим образованием и учеными степенями, что, безусловно, является конкурентным преимуществом перед другими регионами. Но это еще не означает должного качества образования и науки по мировым критериям. Объективно российское образование не является конвертируемым в мире, а российская наука не востребована должным образом в России и неуклонно теряет свои позиции в мире. А там, где нет науки на мировом уровне, там не может быть и образования на мировом уровне. Хотя более глубокие проблемы лежат не в самой науке и образовании, а в их востребованности в обществе, экономике и государстве.

Чтобы достичь уровня самых развитых стран или, как иногда говорят, совершить рывок, нужно победить три «дракона»: бедность, невежество и страх. Что касается науки и высшего образования, для них важнейшими условиями нормального функционирования являются адекватное финансирование, качество научно-преподавательского состава, эффективность управления и организации. А также такие показатели, как доля иностранных специалистов (не менее 30%), английский язык в качестве официального (наряду с русским), мобильность на всех уровнях, от студента до директора. Говоря по простому, забота о науке и образовании это забота о вашем будущем, и будущем ваших детей.

Все эти принципы уже реализованы, например, в токийском центре World Premiere Initiative, где я работаю, и они уже начинают реализовываться в «Сколково». Кстати, это все те же принципы, о которых мы написали в открытом письме Президенту РФ от имени более чем 200 ученых-соотечественников в 2009 году.

В перспективе в Томске должны появиться представительства компаний, являющихся признанными мировыми лидерами инноваций, международный университет на базе томских вузов при реальном участии хотя бы одного из лучших вузов мира, хотя бы один мировой бренд, известный и понятный каждому. Вот это и будет международным признанием мирового уровня в Томске.